Лекс Кравецкий написал о наблюдении в заметке про кота Шредингера:

Когда речь идёт о макромире, слово «наблюдение» мы привычно отождествляем с информацией, поступающей к нам в мозг через органы чувств.

Однако, как она поступает на сами органы? Мы ведь не можем наблюдать объект в километре от нас сам по себе. Нет, мы видим отражённый от этого объекта свет. И уже по этому свету — потоку фотонов с различными длинами волн, с различной интенсивностью бомбардирующих различные рецепторы сетчатки нашего глаза, — мозг строит модель этого отдалённого объекта.

Иными словами, мы наблюдаем не сам объект, а последствия взаимодействия каких-то других объектов (в данном случае, фотонов) с этим объектом, а потом и с рецепторами нашей сетчатки.

Однако фотоны — очень мелкие, поэтому мы пренебрегаем их влиянием на сам объект.

Хотя на примере даже одного только нашего солнышка мы могли бы заметить, что фотоны ещё как могут поменять состояние объекта — нагреть его, заставить его генерировать электрический ток, спровоцировать химические реакции, даже сдвинуть его с места.
Но теперь предположим, что мы хотели бы «посмотреть» на сам фотон. Тут прежний фокус уже не сработает: ведь фотон не может отражать другие фотоны, оставаясь при этом в неизменности. Чтобы «посмотреть» на фотон, мы должны его поймать, а при поимке он, возможно, вообще перестанет существовать. Ну или, по крайней мере, уж совершенно точно изменит своё состояние — полетит в другую сторону, например.

В микромире мы уже не можем проигнорировать то, что игнорируем в макромире: любое наблюдение радикально меняет состояние объекта, поскольку в обязательном порядке означает взаимодействие с этим объектом. Собственно, поэтому под «наблюдением» в квантовой механике как раз оное взаимодействие и подразумевается: грубо говоря, захотели «посмотреть» на электрон — швырнули им в мишень и посмотрели на то пятно, которое он там оставил.

Нечто похожее происходит на концерте. Публика начинает слушать, и музыкант начинает иначе играть. Публика пуляет свое внимание в музыканта и оно выводит его из того состояния, в котором он был до этого.

Точно так же с любым вниманием. Смотреть на кого-то, фоткать кого-то и т. п.

— Я только на тебя посмотрел, ты чего?

Пишет у себя на Фейбуке:

«Как рисовать и (главное) смотреть абстракции. То есть в чем прикол то ваще?

Это работа с абсолютом. С крайними состояниями, у тебя есть плоскость листа, четыре края, центр, время начала рисунка, время конца рисунка. Есть линия, которая имеет начало и конец, есть пятно, которое создает линия и пустое пространство. Ах да, еще есть иллюзия образа, которая может возникнуть в процессе рисования, от нее и бежишь. Вот в таком объеме, графическом, смысловом и временном и возникает абстрактный рисунок. И размер, конечно. Еще есть цвет, но сейчас про рисунок. Вот самый важные вещи:

1. Вовремя остановиться
2. Не создать образ
3. Не помешать ритму

Это очень сложно, на самом деле. В конечном итоге должна получатся такая уравновешенная композиция, где все части между собой согласованы. Редко получается. Особенно сложно остановится, не пропустить тот момент, когда композиция уже в гармонии, но тебе хочется еще рисовать и ты начинаешь вмешиваться в рисунок и портишь его в конце концов. На такой случай должны быть заготовлены под рукой сразу 10-12 листов, лучше запороть 10 листов, но в двух все же остановится. Так что работа еще идет в отслеживании где ты рисуешь, а где линия сама пошла.
Рисунок обычно готов всего за несколько минут, но потом нужно долго его разглядывать, слушать его. И только через пару недель станет понятно что вышло хорошо из серии, а что в трэш. Не знаю как это работает, но мне кажется разглядывание рисунка это часть работы над ним. Словно доделываешь его. Мне кажется иногда, что я рисую одно и тоже, как одна мелодия на разный лад. Но мне хочется дойти до крайности, что бы остался только один рисунок, самый совершенный. Когда он появится, остальные будут не нужны.

Есть еще такое — ты ставишь на листе точку, ведешь линию, и ты вмешался, не слушал руку, и начинаешь исправлять рисунок, дополняя композицию на свой вкус. Вот это надо избегать. Запорол — выбрось. За несколько лет непрерывного рисования, почти каждый день, накопилось много рисунков, но удачные всего три или четыре. То что это не один, значит что я еще не нарисовал тот самый и то, что я плохо вижу. Когда смотришь рисунок, то можешь согрешить тем, что начинаешь себя уговаривать, что он хороший, но так не надо делать.

При рассматривании глаз идет за линией, путается, сравнивает пустое с полным, теряется, возникает интересное чувство дизориентации, а за ним некоторое чувство свободы, может быть свободного падения. Мозг пытается понять что же тут изображено, но получает тишину и в этот момент, на секунду, он отдыхает. И вот это и есть дикий кайф. Такое прохладное свежее чувство, глаз танцует под рваный ритм, ничего не понятно, и от этого хорошо. В каком-то смысле я так рисую, что бы самому смотреть, отдыхать от орущего на меня мира. Отдыхать от своих стремлений и желаний. Невесомость, тишина. Иногда можно испытать какие-то новые чувства, очень тонкие, которым и названия то нет.

По большому счету зритель решает зачем ему это. То есть зритель может согласится на это, захотеть расслабится, почувствовать тонкие рифмы пустого и полного, но если нет, то конечно он увидит там образ и игра не состоится. Мне вот жаль, что я никогда не увижу там то, что могут увидеть другие. Но в основном зрители преследуют какие-то другие цели, вообще люди очень озадачены, так что для просмотра абстракций нужно желание и время и место. Но когда ты постоянно испытываешь страх за свою жизнь, пытаешься выжить, то эта вся тревога не даст погрузиться в депривационную камеру абстрактного рисунка.

Но это я уже ныть начал, так что ландо, лучше напишу про работу со страхом посредством абстракции.»